Тему современных игр и игрушек обсудили на телеканале «ОТР»

Антонина Цицулина, президент АИДТ: «Очень тяжелая задача создать ту игрушку, которую полюбят дети»

   Фото: АИДТ

«"Страшные" игрушки и родительские неврозы. Почему важно научиться играть со своими детьми» — на телеканале "ОТР" обсудили тему современных игр и игрушек. Гости студии: Антонина Цицулина, президент АИДТ и Лев Пережогин, детский врач-психотерапевт, доктор медицинских наук.

Константин Чуриков: Засилье различных монстров, так называемых супергероев, часто вообще страшных просто игрушек на рынке кукол, а также, в общем, мультфильмы непонятного содержания – тема нашего эфира сегодня. Что делают с нашими детьми, во что их хотят или не хотят превратить, но во что их превращают? Призываем вас, уважаемые зрители, родители, дети, если вы смотрите нас, к разговору, внизу экрана указано, как с нами связаться.

Оксана Галькевич: Тема нашего эфира сегодня – «Чебурашка против Бэтмена», Костя, если вот так вот сформулировать.

Константин Чуриков: Одна из тем, подтем тут много.

Оксана Галькевич: Да.

Еще днем наши коллеги начали обсуждать эту тему в прямом эфире. Нужно ли бояться вот этих вот игрушечных монстров, бояться того, чем занимаются дети? Об этом днем высказалась наша эксперт Елена Смирнова, руководитель Центра психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек Московского городского психолого-педагогического университета. Давайте послушаем, что она сказала.

Елена Смирнова: Существует определенная мода, определенные какие-то тренды, которые проникают и в детскую культуру, и мы ее запретить не можем сейчас. Может быть, действительно надо популяризировать больше наших этих самых персонажей, но делать это как-то с умом. И на самом деле главная проблема в том, что игра, вот эта сюжетная, ролевая игра уходит из жизни наших детей.

Александр Денисов: Уходит?

Елена Смирнова: Уходит. Сейчас дети все меньше играют. В детских садах это сплошное обучение начиная с 3-х лет, у них на игру остается полчаса в день. А дома у них эти компьютеры, вот про которые говорилось, тоже уже с года, в двух лет они сидят перед экраном. Они уже не хотят играть, и очень многим игрушки не нужны, и гулянье не нужно, и прогулки, и сверстники, потому что вот этот вот экран притягивает их все больше.

Константин Чуриков: Какие игрушки интересы сегодня детям? Ваше мнение, ваш опыт как родителей расскажите.

А в студии нашими и вашими собеседниками сегодня будут Антонина Цицулина, президент Ассоциации предприятий индустрии детских товаров, и Лев Пережогин, детский врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник Центра имени В. П. Сербского. Добрый вечер, уважаемые гости.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Антонина Викторовна, Лев Олегович.

Лев Пережогин: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Уважаемые гости, вот наш эксперт дневной обозначила некие моменты в этой проблеме. Но у детей же сейчас еще кроме того, что игрушки стали другими, очень много вот этого экранного времени, мало ролевых игр, игрушек в принципе, как таковых очень много. Может быть, это тоже каким-то образом влияет на развитие ребенка? Ну у нас не было просто в таком количестве вот этих всех кукол, солдатиков, я не знаю, чего сейчас только нет. И родители готовы покупать, и покупать, и покупать каждый раз новые и новые…

Константин Чуриков: Ну если есть возможность.

Оксана Галькевич: Да. Ты не понимаешь зачастую, есть ли какие-то у ребенка привязанности сформированные.

Лев Пережогин: Ну у нас, на мой взгляд, родители склонны покупать, покупать, покупать именно потому, что когда-то не было, не было, не было.

Оксана Галькевич: Да, компенсируя свои какие-то…

Лев Пережогин: Своими детьми мы доигрываем за собственное не наигравшееся детство. Да и, в общем, по большому счету, в детстве наших детей мы свое детство переживаем во второй раз. Дело не в это совершенно. Дело в том, что каждая игрушка должна иметь определенное для ребенка значение. Если игрушка совершенно ничего для ребенка не значит, то это просто кусок пластмассы или бумаги, выброшенные родительские деньги, вот она и пылится где-нибудь на полочке или под диваном.

То есть каждая игрушка для ребенка символизирует определенное событие в его жизни, и если эта игрушка не имеет под собой ничего, то, значит, она становится просто бездушным куском материи. Помните старую-старую идею о том, что где-то далеко-далеко есть рай, куда попадают игрушки? Потому что у этих игрушек появилась душа: сначала мастер создавал игрушку своими руками и вкладывал частичку себя в нее, а потом дети, которые играли, отдавали ей тепло своей души, своих рук. На сегодняшний день игрушки – это тоже индустрия, а индустрия и индивидуальность есть малосовместимые вещи.

Константин Чуриков: Вот.

Лев Пережогин: А настоящих игрушек, которые, скажем так, индивидуализированы, подогнаны под нашего конкретного ребенка, становится, к сожалению, все меньше и меньше. Поэтому игрушка теряет ценность для ребенка.

Константин Чуриков: Давайте как раз к представителю индустрии и обратимся. Антонина Викторовна, насколько вообще сегодня в современной России у нас, не знаю, на каком-то уровне отслеживается, фильтруется прохождение на рынок тех или иных игрушек? Вообще это нужно или это не нужно

Лев Пережогин: Конечно, нужно.

Антонина Цицулина: Ну я вначале, наверное, все-таки прокомментируют то, с чем я соглашусь с коллегами и с чем не соглашусь. Мы с вами подменяем и ставим знак равенства между игрушкой и детской игрой, а это не одно и то же, и коллега меня поддержит, и Елена Олеговна меня поддержит. Поэтому то, что игрушка вызывает игровые действия и ребенок с ней начинает играть, она входит в его жизнь, она входит в его мечты, входит в его игровые интересы, – это действительно очень тонкая работа.

Поэтому какие игрушки появляются в игротеке ребенка, зависит очень часто от внимательных взрослых. Действительно, в игротеке ребенка очень много игрушек маминых, папиных, как мне сказала одна девочка очень мудрая, «у меня даже есть еще бабушкины и дедушкины, а вот моих игрушек, которые хотела я, всего четыре», и это большой предмет для дискуссии.

Но вернемся к тому, в чем мне сегодня придется защищать нашу индустрию. На самом деле это огромный, волнующий и сложный мир, на всех наших профессиональных встречах мы говорим о том, что это очень тяжелая задача создать ту игрушку, которую полюбят дети. Все считают, что это очень легко, вообще все решает реклама, – отнюдь нет. За наши игрушки голосуете вы, родители, покупатели, отдавая свои часто небольшие деньги за ту или иную игрушку.

Константин Чуриков: Создатели продолжения мультика «Трое из Простоквашино» тоже уверяли, что им было очень сложно это сделать, вот.

Антонина Цицулина: Да, и однозначно я их поддерживаю.

Оксана Галькевич: Лев Олегович, но простите, а когда это не было индустрией? Когда игрушка была индивидуальной? Уже много десятилетий назад, простите, советская игрушка – это тоже индустрия, это уже определенное массовое производство.

Лев Пережогин: Ну разумеется, конечно.

Оксана Галькевич: Вы имеете в виду, что…

Лев Пережогин: Я имею в виду…

Оксана Галькевич: Индивидуальные – это артельные какие-то?

Лев Пережогин: Я имею в виду не тот момент, что все пупсики, которые сходили с конвейера, были как две капли воды похожи друг на друга, нет, конечно. Ну вот вы спросите, для чего существуют тюнинг-ателье автомобилей. Машины сходят с конвейера, но каждый владелец хочет чуточку сделать так, чтобы она была индивидуальной.

Константин Чуриков: Можно вот на эту тему одну буквально новость? Мы сейчас ее тоже обсудим. Значит, Barbie к своему 60-летию приготовила всем сюрприз, во всяком случае компания, которая производит. «Mattel», производитель знаменитой куклы Barbie, запустила новую линейку гендерно-нейтральных кукол. Коллекция получила название «Созидаемый мир». В данном случае Barbie будет лишена половых ограничений: для каждой куклы можно будет подобрать свою прическу и одежду, аксессуары как мужские, так и женские. Это я, кстати, отвечаю на вопрос, что за странные изображения за нашими спинами. Вот вам, пожалуйста, индивидуальность.

Оксана Галькевич: Там Barbie как Barbie, по-моему, обычная Barbie, нет?

Константин Чуриков: Как вы думаете, вот нужна такая…?

Антонина Цицулина: Давайте…

Лев Пережогин: Ну вы сами понимаете, ну возьмите старого советского какого-нибудь пупсика, причешите его немножко, переоденьте из картуза в платочек, и получится из Ивана Марьюшка. Ведь большинство кукол тоже гендерных признаков полностью лишены… Я неправильно говорю, не гендерных, конечно, а половых.

Константин Чуриков: Половых.

Лев Пережогин: Гендерные признаки мы им как раз создаем, когда одеваем их в ту или иную одежду

Константин Чуриков: Еще не хватало, чтобы их с половыми признаками делали.

Оксана Галькевич: Я абсолютно согласна.

Антонина Цицулина: Что же делать с половыми признаками?

Лев Пережогин: Дело не в этом совершенно, но дело в том, что Barbie, к сожалению, или к счастью, по своим пропорциям фигуры непонятно на кого больше похожа, на девочку или на мальчика, хотя вроде она позиционируется как взрослая девушка вполне уже. Дело даже тут опять-таки не в этом, а дело в том, что, когда мы берем игрушку, у той же Barbie или у любой другой куклы в массовом производстве есть огромное количество наборов одежды, аксессуаров, и вот таким образом ее укомплектовав, ребенок ее вводит в свой круг, в свой мир. Это и есть индивидуализация, это и есть притяжение.

Константин Чуриков: Как в фильме «В джазе только девушки»: «Где утянем, где подложим», – понимаешь?

Оксана Галькевич: Там другое: «Нет, я мужчина, у всех свои недостатки».

Лев Пережогин: Создал – значит, владею; владею – значит, повелеваю. Как происходило это в древнем мире, когда лепили из глины или вытесывали из камня какие-то примитивные фигурки, зачем? Затем, что, если я это сделал, а тем более дал имя, значит, я таким образом стал хозяином. Притяжательное событие.

Оксана Галькевич: И мужчины парики носили, да.

Просто Антонина Викторовна что-то хотела сказать, добавить, мне кажется.

Антонина Цицулина: Я, во-первых, хотела сказать, что у нас, если уж говорить, есть точная дата, когда открылась первая артель, это 18 ноября, мы праздновали в прошлом году ровно столетие, когда Бартрам открыл первую артель фарфоровой куклы, с этого началось вот это промышленное производство игрушек сначала в царской России, а потом уже в советской и теперь уже в нашей России.

Что касается персонализации, я все время говорю: коллеги, вы как-то определитесь, то вы говорите, что куклы не должны иметь какие-то первичные половые признаки, тут нас работники системы образования говорят, что нам обязательно нужны и мальчики, девочки, покупают вот этих вот пупсиков, обязательно должны быть в игротеке дошкольной образовательной организации куклы с первичными половыми признаками. «Mattel» очень часто как лидера, создавшего культовую, на мой взгляд, серию кукол, часто упрекают в том, что ее куклы не отражают те или иные веяния времени.

И мы теперь видим, что отражают, что кукла – это зеркало жизни, это стиль жизни, это то, о чем мы говорим, то, чему мы подражаем, и это вот та женщина, которую, если это женщина, либо тот мужчина, которого мы видим сегодня на экране и все остальное.

Константин Чуриков: То есть завтра во всех магазинах страны, да? Нет?

Антонина Цицулина: Вы знаете, я не знаю, во всех ли магазинах страны, но мы вот дискутировали и говорили в том числе с командой «Mattel» в России, тот удивительный мир, трансформирующийся мир и мир выбора, вот эту вот куклу, которую уже, не успев посмотреть либо изучить, почему они ее выпустили, наделили всеми плохими ожиданиями, которые есть, что она сформирует у наших детей шесть полов или еще что-то… Я считаю, что хотели немного другого, хотели именно той персонализации, того выбора, когда ты можешь эту куклу, похожую на кого-то.

Лев Пережогин: Как хочу, так и одену.

Оксана Галькевич: Слушайте, а это, получается, опять мы, взрослые, не понимаем детей, да?

Антонина Цицулина: И на самом деле таких кукол-перевертышей очень много. У нас есть старинная фабрика игрушек в Москве, которая выпускает уже, по-моему, более 60 лет, называется «Одень куклу». И вот там есть две фигурки, извините, из девочки можно сделать мальчика, из мальчика можно сделать девочку, поменять совершенно… Дети так не играют. Я все время говорю, что это наши взрослые опасения. Дети играют чище, лучше и совершенно не заморачиваются нашими проблемами.

Оксана Галькевич: Анастасия из Московской области хочет высказаться. Анастасия, здравствуйте.

Зритель: Добрый день, добрый вечер.

Константин Чуриков: Добрый.

Оксана Галькевич: Добрый.

Зритель: Я хочу сказать, я мама двоих детей, у меня есть старший сын и дочь, которая росла во время того, как были популярны куклы-монстры.

Константин Чуриков: Так.

Зритель: Я в свое время совершила огромную ошибку, покупая каждую новую куклу. Сейчас у меня ребенок просто… Ей 15 лет, она до сих пор во все это верит. То есть это настолько расшатало, или я не знаю, как это правильно сказать, настолько расшатало всю ее психику, что…

Антонина Цицулина: А во что она верит?

Оксана Галькевич: Спросите у Зрительницы.

Константин Чуриков: Подождите, то есть как? Она стала чего-то бояться, какие-то фобии, страхи появились или что?

Антонина Цицулина: Давайте, коллега, консультация в прямом эфире.

Константин Чуриков: Да, давайте, Лев Олегович, подключайтесь.

Лев Пережогин: Мне заочно очень тяжело оценивать, потому что не совсем понятно высказалась позвонившая Зрительница…

Оксана Галькевич: Она вас слышит, вы можете вопросы задать.

Константин Чуриков: Вы можете задавать вопросы.

Антонина Цицулина: Во что же она верит?

Лев Пережогин: Что вашими словами означает «она во все это верит»? Она воспринимает это как действительную реальность, это такой глубокий инфантилизм, или нечто большее?

Оксана Галькевич: Анастасия?

Зритель: Да. Она вообще-то воспринимает это так, как реальность. Я не знаю, шутит ли она, не шутит, потому что непонятно серьезно. Я уже не знаю, чего ждать, я уже ее не понимаю, поэтому…

Лев Пережогин: Ну здесь я могу сказать только одно: посоветуйтесь со специалистом, потому что заочно на телеэкране консультации доктора непродуктивны, а по большому счету, скорее всего, она будет в данной ситуации нужна. Дело в том, что тут есть еще оборотная сторона медали. Может быть, то, что прозвучало сейчас в вопросе Зрительницы…

Оксана Галькевич: Спасибо, Анастасия.

Лев Пережогин: Дело в том, что дети очень часто относятся к кукле как сразу к двум фигурам в одном лице. С одной стороны, ребенок приходит домой из детского садика, он берет свою любимую куклу, расспрашивает: «Ну как ты здесь без меня? А что ты делала? Ты покушала? Ты погуляла? А на прогулке где была? Ах, в Африке...» – сразу же создается сказка.

Антонина Цицулина: Оживляет.

Лев Пережогин: С другой стороны, сломается у этой куклы пальчик, приходит к папе, говорит: «Папа, сломался пальчик, приклей, пожалуйста, это же пластмасса, у тебя есть клей специальный». То есть кукла живет, с одной стороны, как пластмассовая игрушка, ребенок понимает, что да, это игрушка, с другой стороны, он живет как совершенно живой объект, наделенный своими свойствами, сказочный персонаж, наделенный своими свойствами. Для ребенка вот это смешение двух ипостасей в одной игрушке не является патологией, для ребенка это норма, таким образом происходит развитие ребенка. Поэтому если то же самое в 15 лет, если 15-летняя девочка не шутит над мамой, давайте оговоримся, что такая возможность тоже есть…

Оксана Галькевич: Троллинг 80-го уровня такой подростка, да?

Лев Пережогин: Ну я не стал бы говорить слово «троллинг»…

Антонина Цицулина: Либо это ребенок с очень богатым воображением, с внутренним миром, да.

Лев Пережогин: А может быть, это просто такая инфантильная реакция. Давайте не будем скрывать, мы сами инфантильны, мы же смотрим «Властелина колец», «Звездные войны», «Аватар»…

Оксана Галькевич: Слушайте, вы простите меня, пожалуйста, я с котом разговариваю, вот как вот сейчас… Вы про девочку с куклой, а я прихожу домой, спрашиваю: «Ну как ты? Не скучал?»

Лев Пережогин: Нет, ну как с котом-то не разговаривать? Он же живой. Он же не пластмассовый, прошу прощения.

Оксана Галькевич: А, то есть нормально? Хорошо.

Константин Чуриков: А я сам с собой…

Оксана Галькевич: Спасибо, Лев Олегович.

Константин Чуриков: Так, еще звонок, Нина из Ростовской области. Здравствуйте, Нина.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Нина.

Зритель: Здравствуйте. Слушаю вашу передачу, прямо, знаете, вот вы говорите, что игрушки, вот сейчас я вижу, что… Понятно, у вас молодой человек, мне 63 года, наверное, ему далеко не столько. Говорит, мы, видимо, настрадались, и наши дети ведь в магазин идешь, нечего взять. У нас какие были кухни! У нас на даче до сих пор, я выставила летом внучке, значит, такой набор кухонный, там были лампочки маленькие, вставлялись, когда были фонарики такие, загорались. Сейчас, конечно, все ржавое, мы починили немножко.

Какие были у нас мясорубки детские, ручные мясорубки, ведь были они алюминиевые, я пользовалась, машинки швейные были… А какие игрушки, а какие куклы были! Сейчас даже у нас молодежь торгует в магазинах куклами и говорит: «Господи, я вам завидую!» Девчонки стоят молодые, по 25–30 лет, говорят, что завидуют. У меня кукла еще осталась, которую мне подарили на 18 лет, она была ходячая, красота была необыкновенная.

Оксана Галькевич: Ой, слушайте, ходячая кукла – это было так круто, да!

Зритель: Сейчас ни куклу не купишь, ничего не купишь!

Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Константин Чуриков: Кстати говоря, тут уже мальчики волнуются, что о наших игрушках ничего не говорят, но это чуть позже.

Антонина Викторовна, то, что купить нечего, все страшное какое-то?

Антонина Цицулина: Как нечего? Во-первых, я хочу обрадовать, не запомнила, как зовут…

Оксана Галькевич: Нина.

Константин Чуриков: Нина.

Антонина Цицулина: В 1942 году у нас начали строить фабрику кукол, и до сих пор эта фабрика выпускает и ходячие полутораметровые куклы, и новые куклы, это фабрика «Весна» в Кировской области. Есть у них, вы можете набрать, можете купить куклы своего советского детства совершенно. У нас более 60 лет заводу «Огонек» в Москве, который выпускает описываемую вот эту вот куклу и металлические конструкторы, вот эти с дырочками, те самые, в которые вы играли в детстве.

Вы знаете, все эти игрушки можно купить, и это либо те фабрики, которые… И вот эту знаменитую нашу неваляшку Котовского порохового завода, все эти куклы нашего детства, игрушки производятся уже сегодняшними промышленными предприятиями, часть из них даже восстанавливают старые игрушки, есть такой даже тренд, игрушки нашего детства.

Оксана Галькевич: О господи.

Антонина Цицулина: Поэтому вот когда говорят, что чего-то на рынке игрушек в Российской Федерации нет, я всегда говорю: плохо искали. Более 100 тысяч наименований игрушек, это миллионы. Наши крупнейшие 10 российских производителей игрушек в год выпускают более 55 миллионов игрушек, 55 миллионов игрушек.

Оксана Галькевич: Просто вы сказали про фабрику игрушек «Весна», я тут же пошла в Интернет, тут на первой странице увидела куклу из своего детства, вот это она, только звали ее не Лиза, а Таня…

Антонина Цицулина: Там есть Таня, поищем Таню.

Оксана Галькевич: Там много… Да неважно, как ее звали, это она!

Антонина Цицулина: Все, можете уже оформить.

Оксана Галькевич: Пятнадцать девочек с одинаковыми лицами, с разными прическами, в разных одеждах. По-моему, нет проблем с персонификацией.

Константин Чуриков: Смотрите, вот нам пишет Брянская область: «Монстры порождают монстров, идет психическая атака на детей, поймите, люди!» Нам тут пишут про американские мультфильмы, которые, в общем, на 80% просто хлам, про всяких роботов и прочие игрушки.

У меня к вам вопрос, Лев Олегович: как все-таки… Идет атака, как вы считаете, вот такая вот через игрушки, через эти мультфильмы? Ведь сначала придумывают игрушки, потом делают мультфильмы, это же надо продавать, в этом монетизация.

Лев Пережогин: Может быть, наоборот.

Антонина Цицулина: Сегодня уже наоборот.

Константин Чуриков: Так.

Лев Пережогин: Сначала мультфильмы, потом по ним игрушки.

Антонина Цицулина: Да.

Лев Пережогин: Мультфильмы дешевле делать.

Константин Чуриков: Хорошо. Атака на мозги идет?

Лев Пережогин: Ну как сказать? Атака на мозги идет, но она идет не в том контексте, как, видимо, пишет в данном случае Зритель. Он-то имеет в виду, что дети с ума сойдут – дети с ума от игрушек не сходят. Дело в том, что атака идет в том плане, что меняется культура, одни культурные традиции уходят в прошлое, другие культурные традиции приходят, а некоторые и прямо действительно, скажем, навязываются, это есть такой элемент. Но, на мой взгляд, прошу прощения, оттого, что Monster High у нас появились, критично ничего не произошло. И сколько бы люди ни говорили некоторые о том, что вот это дьявольщина, – ну простите меня, пожалуйста, чертенка всегда рисовали на парте или в учебнике, и никто от этого душу свою не продавал.

Константин Чуриков: А был прекрасный этот…

Оксана Галькевич: И мультики были, да.

Константин Чуриков: Спектакль «Чертенок № 13» прекрасный.

Оксана Галькевич: Да, мультфильм прекрасный был кукольный как раз.

Лев Пережогин: Надо просто сказать «эне, бене, раба» и мысленно щелкнуть хвостом.

Оксана Галькевич: Кстати, да. Слушайте, мы сразу все поняли, о чем идет речь.

Костя, подожди, мне надо задать вопрос, иначе я уже больше не могу, я уже в этих куклах утонула, зря вы сказали про фабрику «Весна»…

Антонина Цицулина: У нас еще есть Краснокамская фабрика игрушки, мы ее строили в 1941 году…

Оксана Галькевич: Ну все, вы хотите, чтобы я просто замолчала до конца эфира.

Константин Чуриков: Оксана, я куплю тебе куклу, а ты мне оловянных солдатиков.

Оксана Галькевич: О! Кстати.

Антонина Цицулина: Оловянные солдатики…

Оксана Галькевич: Вы расскажете потом Константину, кто у нас оловянных солдатиков производит?

Антонина Цицулина: Калининградские игрушки.

Оксана Галькевич: Скажите, а вот у нас такие прекрасные производители, их, оказывается, так много, они неплохо себя чувствуют, я посмотрела, ассортимент действительно яркий, современный, там не только куклы, которые выглядят, как в моем детстве, они выглядят как куклы, которые вот сейчас востребованы у детей, они более такие какие-то современные, больше на Barbie похожи. Но почему они проигрывают рынок? Мы же не видим… Простите, если бы вы не пришли к нам в студию, я бы и не знала про то, что эта фабрика «Весна» жива, что эти Тани, Лизы, эти девочки, для меня ностальгические, что они до сих пор производятся, что их тоже можно купить, они совершенно замечательные. Я в детских магазинах их не видела, я видела другие игрушки.

Антонина Цицулина: Они продаются в детских магазинах, просто… Можно спросить…

Оксана Галькевич: Продаются?

Антонина Цицулина: Конечно, конечно.

Оксана Галькевич: Нет, спросить можно, они где-то, может быть, там далеко, но я захожу, я больше вижу Monster High, вот эти вот какие-то, еще что-то, ну то есть ассортимент совершенно другой, не отечественного производства. Почему рынок проигрываем?

Антонина Цицулина: Ну потому что это долгосрочные, большие инвестиционные вложения в том числе в маркетинг. Ну вот я, например, вчера открыла внесенный в Государственную Думу бюджет, нашла там программу по развитию промышленности, нашла там раздел по индустрии детских товаров, даже нашла показатели, насколько мы должны вырасти. Но деньги, которые могли бы получить российские производители, там везде нули: 2020 год ноль, 2021-й ноль, 2022-й ноль. А вот тогда, когда там появятся внятные средства, по которым фабрика «Весна» сможет получить средства, например, на поддержку того или иного развития, наверное, например, на открытии своей торговой сети, тогда мы, наверное, будем чаще видеть эти куклы.

Оксана Галькевич: И вторая фабрика, как вы сказали?

Антонина Цицулина: Краснокамская фабрика деревянной игрушки. Я могу их сейчас называть прямо речитативом вам.

Константин Чуриков: Нам пишет наша Зрительница Ларина из Тобольска: «Смотрю вашу передачу насчет индивидуальности в игрушках – в действительности игрушки стали лишь более современными и более разнообразными. Так, может быть, проблема в том, что родители перестали играть с детьми, а с рождения дают им в руки телефон?»

Оксана Галькевич: Вот.

Константин Чуриков: Лев Олегович, вы сегодня сюда не один же пришли?

Лев Пережогин: Я сюда не один сегодня пришел, Марию Львовну с собой привел.

Константин Чуриков: Да, пожалуйста, дочь Льва Пережогина Мария Пережогина сейчас к нам тоже присоединится и заодно еще нам ответит на наши вопросы. Мария, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Мария.

Мария Пережогина: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Ну расскажите…

Оксана Галькевич: С игрушками Мария пришла.

Константин Чуриков: Мы вот сейчас в основном о детях маленького возраста… У вас тоже игрушки, да?

Оксана Галькевич: Ох!

Константин Чуриков: Во что вы играете? Кто эти люди? Кто эти персонажи?

Мария Пережогина: Вот вы упомянули роботов.

Константин Чуриков: Да.

Мария Пережогина: Вот была создана книжка, и потом от этих роботов стали делать такие милые игрушки, хотя роботы намного страшнее.

Константин Чуриков: Это такой заяц-пират, да?

Оксана Галькевич: Подожди, кто это?

Мария Пережогина: Нет, это лис.

Оксана Галькевич: А, это лис.

Константин Чуриков: Лис, господи.

Мария Пережогина: Это пират. Вообще оригинал выглядит так: ростом с человека, покрыт железом…

Константин Чуриков: Страшно.

Мария Пережогина: …и убивает детей.

Константин Чуриков: Ой.

Мария Пережогина: А сделали такого миленького персонажа.

Оксана Галькевич: А, то есть это плохой персонаж на самом деле, вот этот лис – он злой лис, да?

Мария Пережогина: Да.

Оксана Галькевич: Ага.

Мария Пережогина: По сюжету книжки, в этих персонажей вселились демоны, и после этого они начали убивать детей. Но по этой игрушке не видно, что в нее вселился какой-то демон, безобидный и спокойный лисенок.

Оксана Галькевич: Ага.

Константин Чуриков: Мария, а как вы думаете, чему эта игрушка учит ребенка?

Мария Пережогина: Ну по виду не скажешь, что она устрашающая, что она пугает детей. Но вообще по ней видно, что лисенок… Лисы ведь проворные, хитрые, ну как пираты, описание настоящего пирата. И понятно, что не надо вести себя, как проворный лис, вести себя, как пират. И вообще эта игрушка просто, ну, должна сидеть в комнате аккуратненько, либо на стульчике, просто радовать глаз ребенка.

Константин Чуриков: Чем-то напоминает Pokémon, Pikachu. Я в это не играл, но вел одну детскую передачу, мы там впаривали детям вот примерно такое.

Антонина Цицулина: Стилеобразно, это так. А как ты с ней играла?

Мария Пережогина: Я с ней практически не играла.

Антонина Цицулина: Не играла.

Константин Чуриков: Так, а вторая игрушка – это что?

Мария Пережогина: Это куколка такая. Вообще такие куклы использованы раньше только как обереги, в основном куклы начинали с того, что они оберегали детей и вносились в жертвоприношения.

Константин Чуриков: О как.

Оксана Галькевич: Понял?

Мария Пережогина: Вообще такие куколки использовались для того, чтобы оберегать детей, потому что у них нет лиц, демоны не могут забрать их душу.

Оксана Галькевич: Ага.

Мария Пережогина: То есть такая куколка безликая оберегает ребенка, чтобы демоны не забрали душу ребенка и не утащили в ад.

Антонина Цицулина: Ты сама сделала эту куклу?

Мария Пережогина: Да.

Антонина Цицулина: А ты как с ней играешь?

Мария Пережогина: Я с ней не играю.

Антонина Цицулина: А расскажи о куклах, если можно, расскажи о тех игрушках, с которыми ты играешь. У тебя есть игрушка, например, с которой ты спишь, игрушка, с которой ты разговариваешь?

Константин Чуриков: Подождите, это, мне кажется, уже маркетинговый эксперимент пошел.

Антонина Цицулина: Нет, мне просто очень интересно.

Лев Пережогин: Это хороший показатель.

Антонина Цицулина: Мне действительно интересно, тем более у такой взрослой девушки уже Маши, мне просто интересно, как ты играла или играешь в куклы. Есть ли у тебя сегодня любимая игрушка?

Мария Пережогина: Ну вообще у меня были игрушки, пока я их не отдала в детский садик. Но я расставалась с ними очень долго, потому что… Вот про тех же самых Monster High, мне они очень, безумно нравились только из-за того, что Barbie все на одно лицо, а Monster High все по-разному, даже в мультике у них характеры разные, выглядят по-разному, делают совершенно разные вещи, любят все разное, у них все отличается друг от друга.

И при этом даже в мультике мне нравится то, что в Школе монстров, в которой они учатся, все монстры ценят свои недостатки и показывают их иногда, потому что нужно показывать, какой человек изнутри. Вот этот монстр есть отображение самого человека, ну то есть человек может показать себя как угодно, но в один только момент он может раскрыть себя и показать, какой он на самом деле. То есть можно взять одну и ту же вот эту вот игрушку, например, монстряшку какую-нибудь…

Константин Чуриков: «Монстряшку». Няшка-монстряшка.

Оксана Галькевич: Монстряшка.

Мария Пережогина: Ну потому что они реально милые очень.

Константин Чуриков: Мария…

Антонина Цицулина: Какую куклу ты… Извините, это очень важно.

Константин Чуриков: А дальше мы будем задавать вопросы, ведущие мы сегодня.

Антонина Цицулина: Да-да, договорились. А какие игрушки ты не отдала? Есть такие игрушки?

Мария Пережогина: Есть.

Антонина Цицулина: Какие?

Мария Пережогина: Я не отдала только три куклы, которые я привезла из трех городов. Первый был Углич, у меня была и до сих пор есть фарфоровая красивая барышня в красивом синем платье, она у меня до сих пор стоит на полочке, где потихоньку пылится.

Константин Чуриков: Антонина Викторовна, когда я занимался коммерческими музыкальными радиостанциями, мы тоже спрашивали слушателей потенциальных, нравятся ли вам эти 250 песен, в какой момент вы выключите нашу радиостанцию и так далее.

Антонина Цицулина: Я про другое спрашиваю.

Константин Чуриков: Не умаляю вашего интереса к беседе.

Мария, скажите, пожалуйста, хорошо, это игрушки реальные. Виртуальные игрушки, компьютер – как с ним?

Мария Пережогина: Сейчас большинство детей, конечно, играют в компьютерные игры. Сейчас развиты и обычные квесты, когда есть определенный персонаж, у этого персонажа есть сюжетная линия, по которой он идет до самого конца. Ну то есть этот персонаж, ты углубляешься в игру и представляешь постепенно, что этот персонаж ты, и ты проходишь и проживаешь его жизнь полностью в этой игре.

Константин Чуриков: А какая это вот, например, сюжетная линия? Вот вам какие нравятся сюжетные линии?

Мария Пережогина: Ну есть такая игра, которая вот была очень популярна в 2017 году, «Fran Bow». Там девочка, у которой умерли родители, из-за этого… Ну посчитали, что она их убила, хотя это так не считалось. Это оказалось неправдой, и все думали…

Оксана Галькевич: Костя, спокойно.

Мария Пережогина: …что она сумасшедшая.

Константин Чуриков: Так, я сейчас папу спрошу: Лев Олегович?

Оксана Галькевич: Ну конечно, конечно, Костя-то у нас «Колобка» читал до 11-го класса.

Лев Пережогин: Я вам честно скажу, вот по большому счету…

Константин Чуриков: Это не 11-й класс, 12 лет.

Лев Пережогин: Если бы было опасно, наверное, я бы возражал.

Константин Чуриков: Да, вот я как раз и хочу услышать, почему нет.

Лев Пережогин: Но постольку-поскольку, как вы видите, я не вмешиваюсь в ваш разговор, там даже под столом не пытаюсь Машу ногой потрогать, то я считаю, что цельная, сформированная человеческая личность должна немножко, иногда себе позволить быть и чудаковатой, и неправильной. Есть определенные рубежи, через которые нельзя переступать, но есть такие вещи, которые можно попробовать.

Константин Чуриков: Хотел и читал «Колобка» до 11-го класса.

Лев Пережогин: Ну ведь жизнь – это жизнь.

Оксана Галькевич: Вы знаете, я вот не в курсе вот этих всех сюжетов про Monster High, про вот этих вот там девиц, но благодаря Маше я вдруг подумала о том, что, наверное, поэтому в «Спокойной ночи, малыши!» все, очень многие зрители, дети любили Хрюшу, потому что он неправильный такой. Вот этот вот Степашка ботан, все остальные тоже ботаны…

Константин Чуриков: Вот поэтому сегодня эту замечательную передачу ведет Николай Валуев, Оксана.

Оксана Галькевич: Костя, понимаешь, мы боимся, я не знаю, в нашей культуре боимся изображения каких-то сложных характеров, может быть, вот в этих детских программах, рассуждений на эту тему, вот как сказали, демонстрации каких-то неправильных… У нас был такой Хрюша-«громоотвод», а все остальные ботаники вокруг, Костя, понимаешь? Все пытались какими-то правильными зверьми жить.

Лев Пережогин: Просто поймите, пожалуйста, когда берешь детскую игрушку или детскую книжку и она, простите, елейная…

Оксана Галькевич: Вот.

Антонина Цицулина: Выхолощенная, да.

Лев Пережогин: Она выхолощена как персонаж, читать не хочется и играть не хочется.

Оксана Галькевич: Дети не хотят с ними иметь дело, да.

Лев Пережогин: Поэтому в наше детство мы старались еще лет в 7 уже «Трех мушкетеров» взять в руки, а сегодня нет «Трех мушкетеров».

Константин Чуриков: Если бы Раскольников не зарубил старушку, мы бы, конечно, не восхищались этим романом.

Лев Пережогин: Есть Monster High.

Константин Чуриков: Не хочу сейчас это, как сказать, все-таки Достоевский, наверное, 12+, можно?

Оксана Галькевич: Друзья, Константину надо выпить валерьянки, поэтому давайте посмотрим сейчас небольшой сюжет из Перми, сюжет нашего корреспондента о том, в какие игры играют там дети, какие игрушки покупают.

Антонина Цицулина: Кстати, там есть фабрика как раз, в Пермском крае.

Константин Чуриков: Маша, вам спасибо.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Константин Чуриков: Сейчас мы примем, конечно, несколько звонков зрителей… У нас тут такие сообщения!

Оксана Галькевич: Битва концепций.

Константин Чуриков: Москва: «Моей племяннице кто-то подарил куклу Barbie-негритянку. Ребенок 2 года каждую неделю мыла куклу и говорила, что она грязная», – простите, но так пишут.

Антонина Цицулина: Ой-ой-ой.

Лев Пережогин: А такие есть? Никогда не видел Barbie-негритянку.

Оксана Галькевич: Нам Татарстан пишет: «А мне Каркуша очень нравилась». Сахалинская область пишет, опять же битва концепций и культур: «Да наш Чебурашка Бэтмена бы победил, он бы его ушами ухайдокал».

Антонина Цицулина: Недоиграли наши взрослые.

Константин Чуриков: Еще, смотрите: «Дети должны играть (я прямо цитирую) с Машеньками, а не с девушками и юношами. Импортные мультфильмы показывают одних уродов», – это мнение нашего зрителя.

Давайте еще звонок послушаем.

Оксана Галькевич: Давайте послушаем звонок.

Константин Чуриков: Анна, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Анна, Свердловская область. Здравствуйте, Анна.

Зритель: Здравствуйте. Я вот хочу, знаете, тоже присоединится и сказать, что у нас дети разновозрастные, возраст очень большой у них, и 20 лет, и 17, и вот 3 года девочке. И я вот все-таки хочу сказать, что слышу от многих родителей, все возмущены, потому что ужасные мультики: колдуньи, ведьмы, роботы, вся вот эта американская чушь сейчас внедряется, забивают голову нашим детям. А родители бездумно покупают, потому что это модно. На полки магазинов выставляют это, потому что это спросом пользуется, и люди покупают, не думая о том, что будет с их психикой дальше, что будет с психикой детей дальше.

Вот мы столкнулись, у нас город небольшой, Свердловская область, у нас остался до сих пор универмаг. Мы как-то пришли и увидели на полках вот как раз вот этих кукол «Весна». Они такие классные, знаете, сразу детство свое вспомнили…

Оксана Галькевич: Классные-классные, правда.

Константин Чуриков: Но это не рекламная передача, просто так совпали мнения, да.

Оксана Галькевич: Отечественных производителей, Костя, поддержи уже.

Зритель: Да, действительно, это не реклама, честное слово. Но вот говорю, у нас дочке 3 года, у нас на данный момент две куклы «Весны». Ну, конечно, цены, надо сказать, для кукол кусаются…

Константин Чуриков: Отдельная тема, да, мы сейчас говорим все-таки не о ценах, а именно о качестве, о том, какие смыслы вообще несут эти куклы и эти персонажи. Спасибо, Анна, за ваш звонок.

Лев Олегович, вы говорите, вы не согласны со Зрительницей?

Лев Пережогин: Нет, я не то чтобы не согласен, просто ребенок играет с игрушкой, а не игрушка играет с ребенком. И как играть с игрушкой, которая больше похожа на уродца или которая больше похожа на робота, решает прежде всего ребенок. Если психика ребенка развита нормально, то ребенок из самой страшной игрушки, из самого злого пирата сделает такого, какого ему необходимо, и будет он и добрый, и счастливый, но только, к сожалению, безглазый.

Оксана Галькевич: Исправился, например.

Константин Чуриков: А если…

Лев Пережогин: Ну Бармалея вспомните: «А лицо у Бармалея И добрее, и милее».

Константин Чуриков: И милее, да. «Буду-буду (что-то там) кого-то я любить».

Смотрите, а если мы говорим о ситуации, когда ребенок сидит у телевизора, смотрит, у нас сейчас несколько каналов транслируют мультфильмы, как минимум несколько, и там рекламный блок, и там вот это начинается, атака монстров. Вот в этом случае игрушка не начинает играть с ребенком? Вот он о ней вообще бы и не узнал, понимаете? О том, что там где-то, извините, покурили что-то не то и придумали игрушку, вот он бы не знал об этом.

Антонина Цицулина: Шаг назад. Я бы хотела все-таки, все-таки я надеюсь, что меня смотрит девушка, которая со своим сыном выбирала игрушку. Мы вот сейчас увидели такой прямо классический кейс о том, как не надо покупать детям игрушки. Если вы все-таки пошли в магазин и вы решили, выделили какую-то сумму денег для ребенка, и ребенку нравится какая-то игрушка, и он может обосновать, почему она нужна, я вас очень прошу, уважаемые родители, все-таки покупайте игрушку своему ребенку. А вот эту я рекомендую подарить маме, пусть маме играет, потому что он… обосновал.

Константин Чуриков: А теперь на мой вопрос, пожалуйста, ответьте.

Антонина Цицулина: Вы знаете, неоднозначно. Сейчас идет очень серьезная профессиональная дискуссия о том, можно ли и нужно ли прерывать детские передачи рекламой, для того чтобы прорекламировать ту или иную игрушку, тот или иной продукт. Меня больше всего, конечно, когда я вижу особенно детское лекарство рекламируют, не понимаю, к кому обращаясь.

Поэтому я здесь такой «плохой» эксперт, потому что я все-таки как психолог считаю, что для ребенка это цельная история, он воспринимает рекламируемый продукт как часть того, что он проживает. Поэтому вот здесь вот про рекламу, она, конечно, должна быть настолько интегрирована, настолько должна быть частью самой этой истории, потому что где-то есть информирование, мы часто об интересных и правильных продуктах узнаем из телевизора.

Я все-таки вернусь к игре, и это очень важно, сточки зрения того, страшная или не страшная игрушка. У нас уже был культ красоты, он был настолько силен, у нас изничтожались, например, некрасивые дети, люди с инвалидностью. Поэтому, когда сейчас идет спор, а почему такие страшные игрушки, а давайте вот посмотрим на нас здесь всех сидящих. У каждого из нас есть какие-то особенности, и когда говорят про Бэтмена, либо Черепашек-ниндзя, либо еще что-то, я все время говорю: «А где наша толерантность?»

Или вот вы сейчас привели не очень корректный пример, к чему мы стали, про куколку с другим цветом кожи, – это как же надо было быть таким невнимательным взрослым и смеяться над этим, чтобы не объяснить, что вообще-то есть люди с разным видом кожи, понимаете? И они могут быть хорошие и плохие, они могут совершать героические поступки и спасать нас. И как раз, например, Черепашки-ниндзя, это была основная миссия этого сериала, этих игрушек о том, что ты можешь быть не такой, как все, но ты можешь быть хорошим. Ты можешь быть не таким красивым, но ты хороший. Поэтому вот эти игрушки показывают ребенку, которому очень важно, дети очень много говорят о смерти, думают об этом, читают, проживают.

И есть серьезные исследования как раз Елены Олеговны Смирновой по куклам Monster High, которые выявили огромную тревожность родителей, зацикленность родителей, а дети играли совсем в другое. Поэтому детская игра требует очень внимательного отношения, и та игротека ребенка, которая будет, потому что дети могут с обычным деревянным кубиком, с перышком, с чистым листом бумаги разыгрывать совершенно уникальные игровые сюжеты.

И поэтому какие у вас будут игрушки в доме, я вас умоляю… Вы можете найти и эко-игрушки, и игрушки старины глубокой, и отвечающие каким-то вашим родительским установкам, каким-то вашим религиозным верованиям, потому что сейчас говорят, что есть халяльные игрушки, православные игрушки, есть одобрямы или не одобрямы. Вы для себя определите, что вы хотите.

Константин Чуриков: А православная игрушка – это что, простите?

Антонина Цицулина: Это та, которая отвечает некоторым канонам с точки зрения сценарной в первую очередь игры, с точки зрения изображения игры, с точки зрения одежды, с точки зрения построения самой этой игры.

Оксана Галькевич: Давайте звонок примем еще один из Московской области. Лариса, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я вас беспокою, добрый вечер, очень переживаю.

Оксана Галькевич: Добрый.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Зритель: Я звоню вам из города игрушечников, Сергиев Посад.

Оксана Галькевич: Так.

Зритель: Всем понятно, почему это город игрушечников. У нас было две большие фабрики, Институт игрушек, который занимался именно разработкой игрушек, занимался не только их внешним видом, но и их гигиеническими качествами. Ребенок… Вот выпускали игрушки, разрабатывали…, ребенок мог эту игрушку взять в рот, это было безопасно, он мог ее жевать, он мог ее нюхать, запахи были от ванили до малины. Резиновые игрушки разрабатывали, куклы какие! У нас такие художники работали! Я сама работала в этом институте. У нас такие художники работали, всю душу вкладывали!

Конечно, вот я очень порадовалась, что фабрики наши советские, российские фабрики работают, куклы делают. Но обидно, конечно, что нас развалили, обе фабрики развалили и институт развалили. И что сейчас? Как купить ребенку игрушку? Что после того, как он ею поиграет, возьмет ее в рот или даже, извините, ее понюхает, какая аллергическая реакция будет у него?

Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок, спасибо, Лариса.

Вы знаете, я хочу продолжить все-таки линию Антонины Викторовны. Может быть, мне показалось, но прозвучала такая мысль из серии, что ребенок играет, ему виднее, мы хуже, мы как бы испорченные, дети неиспорченные, они играют в хорошее, рынок все расставит, что надо, то и будет продаваться, что не надо, то не будет продаваться. Правильно ли я понимаю, что мы вообще должны как-то, вот играет ребенок и играет, во что, как бы неважно?

Антонина Цицулина: Нет, конечно, нет.

Лев Пережогин: Нет, конечно. Вы нас неправильно поняли.

Антонина Цицулина: Совместная игра родителей с детьми… Вы знаете, у нас есть, я знаю только об одном таком лонгитюдном исследовании, которое продолжалось больше 25 лет, там есть целый раздел, посвященный игре. Современные родители не умеют играть со своими детьми, они боятся играть со своими детьми, и это вот большая задача. Почему? Потому что у нас очень мало многодетных семей, у нас очень часто один ребенок. Почему стали куклы разговаривать? Потому что рядом нет ребенка, с кем поговорить.

Оксана Галькевич: Вот, собственно, я об этом как раз и хотела спросить, что ситуация-то, наверное, очень отличается от нашего детства хотя бы тем, что мы сейчас выходим на детскую площадку и видим, что родитель, который пришел погулять с ребенком в эту же песочницу, на эту же горку, он сидит в телефоне, а ребенок сам бегает: «Ну иди поиграй», «Ну вот не трогай меня». И поэтому он чаще всего, может быть, и сует ему в руки гаджет или какую-то новую игрушку? – иди, поди, сам чем-нибудь займись, только вот меня не трогай, освободи мое время. Вот мне кажется, что это, может быть (я неправа или я права?), опаснее, чем какая-то там Monster High кукла?

Лев Пережогин: Ну для гаджетов… Я сейчас про гаджеты говорить специально не буду, потому что это для меня очень особенная тема, я занимаюсь как раз тем, что разрабатываю методы лечения зависимых от гаджетов людей…

Константин Чуриков: И все равно важно будет сказать, времени чуть есть, это важно.

Лев Пережогин: Если кто-то заинтересуется этим намного подробнее, милости прошу на мой сайт, наберите «Пережогин Лев Олегович» в Яндексе и много-много узнаете про мое отношение к гаджетам. Я не одобряю тот факт, что гаджет попадает в руки детей, особенно детей моложе школьного возраста, это одна…

Антонина Цицулина: На определенное время, которое превышает.

Лев Пережогин: Да. Ну обычно гигиенические нормы известные, до 7 лет 10–15 минут в сутки, для более старших детей чуточку побольше.

Но дело не в этом, дело в том, что гаджет сам по себе ведь просто кусок пластмассы, то есть интересует не гаджет, интересует то, что в нем можно найти, а в нем можно найти именно то, чего не хватает в большинстве случаев нам, родителям, то есть там появляются остросюжетные игры, там появляются остросюжетные мультики, там появляется то, что ребенка цепляет.

Вы знаете, есть такой опыт очень старый-старый. Брали модели бабочек большие и красивые и сажали их в вольер с настоящими бабочками. И когда самцы бабочек видели этих красивых, но ненастоящих, они подлетали и начинали ухаживать именно за игрушками, а не за настоящими самками. Потому что все, что сегодня мы видим в гаджете, на самом деле как пища, которую переперчили и пересолили, она очень резко действует на наши рецепторы. А живой человек, для того чтобы остро действовать на рецептор (понимаете, что я говорю иносказательно) ребенка, должен проявить определенное старание, смекалку и талант.

И неслучайно раньше дети ходили в цирк, это было целое событие, раньше дети ходили в кино, это было целое событие. Но дети не ходят в цирк одни, дети не ходят в кино одни, папа и мама должны быть рядом, папа и мама могут прекрасно организовать игру. Достаточно одного родителя на всю детскую площадку, чтобы дети уже играли все вместе, но график дежурства родители между собой не устанавливают. Как правило, всегда обязательно найдется какой-то затейник: то бабушка какую-то сказку рассказывает, то какой-то дедушка что-то мастерит.

Если не бояться за своих детей, если не думать, что каждое событие ребенку несет угрозу, а оценивать все критически и правильно, то обязательно кто-то сделает ребенку лук, кто-то сделает еще какую-то игрушку, то бумеранг покидает, то в снежки. Не думайте, что каждый снежок, попавший в вашего ребенка, причинит ему зло, далеко не каждый, но периодически шишки бывают у всех, без шишек никуда не денешься.

Поэтому родительская позиция в данном случае является определяющей. Если мы засядем все за гаджеты и вокруг себя создадим невидимый кокон, ну, значит, рано или поздно нас ждет космический скафандр, капсула какая-то, мы разучимся размножаться, и человечество прекратит свое существование.

Константин Чуриков: Но все равно как-то иногда хочется заглянуть ребенку в его гаджет, что там дите твое, кому оно пишет.

Антонина Цицулина: Конечно, хочется.

Лев Пережогин: Да периодически, может быть, это можно и сделать.

Константин Чуриков: Мы и делаем.

Антонина Цицулина: Вы сейчас сказали такую мысль, что вот…

Константин Чуриков: У нас 20 секунд буквально.

Антонина Цицулина: …маркетинг и производители не приводят эту игрушку к вам домой, вы не открываете дверь и на пороге не сидит какой-то монстр, который развратит либо испортит психику вашего ребенка. Мы, взрослые, приносим эту игрушку домой, и наша ответственность, играем ли мы со своим ребенком, проговариваем ли мы его интересы, любим ли мы его.

Константин Чуриков: Не спорю, не спорю.

Оксана Галькевич: Наша ответственность. Спасибо.

Константин Чуриков: Маркетинг знаем хорошо. Спасибо.

Оксана Галькевич: Лев Олегович Пережогин, детский врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник Центра имени В. П. Сербского, был у нас в студии, и Антонина Викторовна Цицулина, президент Ассоциации предприятий индустрии детских товаров. Спасибо, уважаемые гости. Сообщает телеканал «ОТР»

Выбор редактора:

• ТОП-10 лучших российских организаций индустрии детских товаров в рейтинге «Сделано для детства»
• Директор по маркетингу Lego о развлечениях будущих поколений
• Как ведут себя и чего хотят взрослые дети — поколение Z
• Что такое «поколение Альфа» и как с ним работать маркетологам
• Дети как взрослые и взрослые как дети: две новые тенденции маркетинга